Пена клочьями летела с морд загнанных лошадей, проносились мимо чёрные
стволы деревьев, бешено мелькали спицы колёс, карету мотало из стороны
в сторону.
-Остановите!- кричала в карете испуганная девушка.- Куда Вы меня везёте? Не надо! Выпустите меня, я боюсь!
Возница
не отвечал, только нахлёстывал взмыленных лошадей и злобно скалился
через плечо. Карета подпрыгивала на кочках, скрипела, громыхала, но на
разваливалась. Хорошая, качественная работа.
-Не на-а-адо!- кричала девушка.- Перестаньте! Остановитесь!
И карета остановилась.
Кучер слез с козел, распахнул дверцу кареты и выволок наружу оцепеневшую от ужаса девушку.
-Раздевайся,- свистящим шёпотом приказал он.
Вокруг
громоздились безразличные ко всему корявые деревья, кричать и плакать
бесполезно, никто не придёт к ней на помощь. Девушка как завороженная
потянулась к вороту и одну за другой стала расстёгивать пуговицы,
развязывать шнуры, отцеплять застёжки, снимая такое красивое и такое
неуместное в этой глуши бальное платье.
-На колени,- скомандовал возница.- На четвереньки!
Девушка
покорно встала на четвереньки и зажмурилась. Но не похоть двигала
возницей, а злоба. Лютая, застарелая, долгие годы вынашиваемая
ненависть. Свистнула в воздухе плеть, девушка вскрикнула. И снова. И
ещё.
-Вот тебе! Вот! Получай!- в исступлении шептал возница, нанося
удар за ударом по худой спине.- Это тебе за отца! А это за брата! За
дядю! За весь наш род!
Девушка уже ничего не соображала. Мысли
куда-то исчезли, осталась лишь боль - и в истерзанной спине, и гораздо
глубже, под рёбрами, тугая жгучая боль от несправедливости
происходящего. Всего полчаса назад она была так счастлива, так
счастлива! Мир казался огромным, светлым и радостным, она с восторгом
летела навстречу своей судьбе, ждала цветов, огней, головокружительной
карьеры - и вдруг получила вместо всего этого холодную грязь под
ладонями, страх, боль и унижение. Она просто не могла в это поверить.
Возница
рывком поднял её за волосы, намотал их на кулак, так что лицо девушки
запрокинулось к звёздному небу и к загораживающей половину этого неба
широкой усатой роже. Сильный, крепкий мужчина, а она - всего лишь
слабая девушка, почти ребенок ещё, как она может сопротивляться?
-Что,
страшно?- прошипел возница.- Ты думала, я простил? Думала, забыл? Я всё
помню! И яды твои, и ловушки, и железную клетку, и кота вашего. Сейчас
ты у меня за всё ответишь!
И пока он тащил её к дереву, неловко
спотыкающуюся, увязающую хрустальными каблучками в жирном лесном
перегное, и потом, когда закачалась перед её лицом свёрнутая из вожжей
петля - Золушка всё ещё не верила.
|